Лихорадка грез - Страница 99

Моя мать не выглядела бы настолько потрясенной, даже если бы узнала, что я переспала с половиной школьной футбольной команды Эшфорда и между тачдаунами курила крэк.

Я бросила не нее самый ободряющий взгляд. Она вздрогнула. Видимо, мое утешение получилось немного… диким, наверное.

– Несколько месяцев выдались тяжелыми, мама, – защищаясь, проговорила я. – Все объясню позже. Отпусти моих родителей, – сказала я Гроссмейстеру. – Я буду всецело сотрудничать с тобой. Даю слово.

– Я не нуждаюсь в нем. У меня в руках твои последние оставшиеся в живых родственники. Из-за конечности своего бытиялюди глубоко заботятся о таких вещах. Алина сказала мне, что ее родители погибли в автомобильной катастрофе, когда ей было пятнадцать лет. Еще одна ложь. Заставляет задуматься, не так ли? Я бы и не подумал искать их, если бы ты меня сюда не привела.

Как я могла привести его сюда? Как он выследил меня в Эшфорде? Мог ли он выследить В’лейна? Неужели В’лейн работает на два фронта? Работает с Гроссмейстером?

– Они мне не родные, – холодно сказала я. – Мои родители умерли. Когда ты убил Алину, то уничтожил последнего из моего рода, за исключением меня.

Я надеялась, что смогу убедить его в том, что мои родителя значат для меня немного меньше, чем на самом деле. Так всегда срабатывало в фильмах.

– Нас удочерили.

Я быстро взглянула на маму, даже зная, что не стоило этого делать. Ее глаза блестели от непролитых слез. Отлично. Она не одобрила мой вид, а теперь я задела ее чувства. Заставила ее испытывать боль.

Гроссмейстер не сказал ни слова. Только подошел к моему отцу и ударил его кулаком в лицо. Голова папы откинулась назад, из носа хлынула кровь. Он ошеломленно вздрогнул, но его взгляд говорил: Уходи отсюда, малышка.

– Хорошо! – крикнула я. – Я солгала! Оставь его в покое!

Гроссмейстер повернулся ко мне.

– Смертность – это абсолютная слабость. Она полностью формирует ваше существование. Каждый ваш вдох. Разве удивительно, что эльфы всегда были для вас богами?

– Для меня – никогда.

– Брось свое оружие.

Я опустила пушку на землю, вытащила из-за пояса пистолет, бросила финку из рукава и извлекла ножи из каждого ботинка.

– Копье.

Я уставилась на него. Если попытаюсь метнуть копье с сорока футов, которые нас разделяют, что хорошего из этого получится? Даже если попаду ему прямо в сердце, то он не умрет сразу же, потому что наполовину является человеком. Я не сомневалась, что по крайне мере один из моих родителей погибнет через несколько секунд после того, как я брошу копье, если не оба.

Тяните время, сказал Бэрронс.

Я потянула копье из кобуры и вытащила его из плаща. В тот момент, когда я его достала, оно заискрилось и вспыхнуло, выстрелив в воздух белыми зарядами. Копье сияло ослепительно белым цветом, будто черпало силу из окружающего эльфийского мира.

Я не могла заставить руку отпустить копье. Мои пальцы не разжались бы.

– Брось его сейчас же.

Он повернулся к моей маме и замахнулся кулаком.

Я зарычала и отшвырнула копье. Оно застряло в гладко розовой стене туннеля. Мясистыйканал вздрогнул, будто от боли.

– Оставь. Ее. В покое, – сказала я сквозь стиснутые зубы.

– Отшвырни оружие и покажи мне камни.

– Серьезно, Бэрронс сказал не делать этого.

– Сейчас же.

Вздохнув, я вытащила камни из мешка и развернула бархатную ткань, которой они были обернуты.

Реакция была мгновенной и яростной: туннель конвульсивно дернулся, из глубин влажных стен раздался стон, и подо мной задрожал пол. Камни засверкали иссиня-черным светом. Стены сжались и расширились, словно пытаясь меня вытолкнуть, и неожиданно меня ослепил зловещий свет, я ничего не слышала, кроме ревущего ветра и шума воды. Я зажмурилась от яркого света. Зацепиться было не за что. Я сжала камни в руке, пытаясь накрыть их, и чуть не потеряла бархатную ткань в этой буре. Рюкзак ударился о мои голени и вырвался из моей хватки.

Я крикнула в порыв ветра, зовя своих родителей, Бэрронса – черт, даже Гроссмейстера! Я чувствовала себя так, будто меня тянут в десять разных сторон. Мой плащ сорвался с плеч и теперь трепыхался, развеваемый сильным ветром.

Я изо всех сил пыталась запихнуть камни в мешочек.

Внезапно все затихло.

– Я говорила тебе, – зарычала я с закрытыми глазами, в ожидании, когда погаснет свет, обжигающий сетчатку глаз. – Бэрронс советовал не делать этого. Но разве ты слушал? Нет. – Ответа не было. – Эй! – позвала я осторожно. По-прежнему тишина.

Я открыла глаза.

Розовая оболочка туннеля исчезла.

Я стояла в зале из чистого золота.

Золотые стены, золотой пол – я коснулась своего затылка – куда не гляди, везде золото. Если тут и был потолок, то он находился вне поля зрения. Высокие золотые стены уходили в никуда.

Я была одна.

Ни Гроссмейстера. Ни охраны. Ни родителей.

Я посмотрела вниз в надежде увидеть свое оружие, ножи и рюкзак.

Там ничего не было, кроме гладкого, бесконечного золотого пола.

Я взглянула на стены в отчаянной попытке найти свое копье.

Ничего мерцающего белым цветом здесь не было.

На самом деле, поняла я, как только медленно повернулась вокруг своей оси, на золотых стенах не было ничего, кроме сотен, нет, тысяч, нет… Мои глаза едва не вылезли на лоб. Они полностью покрывали стены до самого невидимого верха – миллиарды зеркал.

Пытаясь осмыслить это, я ощутила вкус бесконечности. Я была крохотной точкой на прямой линиивремени, которая уходила в бесконечность в обоих направлениях,отчего я пребывала в полном и абсолютном замешательстве.